Неточные совпадения
Тогда выступило из средины народа
четверо самых старых, седоусых и седочупринных козаков (слишком старых не было
на Сечи, ибо никто из запорожцев не умирал своею смертью) и, взявши каждый в руки земли, которая
на ту пору от бывшего дождя растворилась в грязь, положили ее ему
на голову.
Около молодого запорожца
четверо старых выработывали довольно мелко ногами, вскидывались, как вихорь,
на сторону, почти
на голову музыкантам, и, вдруг опустившись, неслись вприсядку и били круто и крепко своими серебряными подковами плотно убитую землю.
Крик закончился взвизгом; последние звуки послышались уже
на дворе; все затихло. Но в то же самое мгновение несколько человек, громко и часто говоривших, стали шумно подниматься
на лестницу. Их было трое или
четверо. Он расслышал звонкий голос молодого. «Они!»
— Нуте-ко, давайте закусим
на сон грядущий. Я без этого — не могу, привычка. Я, знаете,
четверо суток провел с дамой купеческого сословия, вдовой и за тридцать лет, — сами вообразите, что это значит! Так и то, ночами, среди сладостных трудов любви, нет-нет да и скушаю чего-нибудь. «Извини, говорю, машер…» [Моя дорогая… (франц.)]
Самгин взглянул
на задок саней и убедился, что номера
на санях нет и
четверым в этих узеньких санках не поместиться.
Потом все
четверо сидели
на диване. В комнате стало тесно. Макаров наполнил ее дымом папирос, дьякон — густотой своего баса, было трудно дышать.
Слева от Самгина сидел Корнев. Он в первую же ночь после ареста простучал Климу, что арестовано
четверо эсдеков и одиннадцать эсеров, а затем, почти каждую ночь после поверки, с аккуратностью немца сообщал Климу новости с воли. По его сведениям выходило, что вся страна единодушно и быстро готовится к решительному натиску
на самодержавие.
Пролежав в комнате Клима
четверо суток,
на пятые Макаров начал просить, чтоб его отвезли домой. Эти дни, полные тяжелых и тревожных впечатлений, Клим прожил очень трудно. В первый же день утром, зайдя к больному, он застал там Лидию, — глаза у нее были красные, нехорошо блестели, разглядывая серое, измученное лицо Макарова с провалившимися глазами; губы его, потемнев, сухо шептали что-то, иногда он вскрикивал и скрипел зубами, оскаливая их.
Подсели
на лестницу и остальные двое, один — седобородый, толстый, одетый солидно, с широким, желтым и незначительным лицом, с длинным, белым носом; другой — маленький, костлявый, в полушубке, с босыми чугунными ногами, в картузе, надвинутом
на глаза так низко, что виден был только красный, тупой нос, редкие усы, толстая дряблая губа и ржавая бороденка. Все
четверо они осматривали Самгина так пристально, что ему стало неловко, захотелось уйти. Но усатый, сдув пепел с папиросы, строго спросил...
Стол для ужина занимал всю длину столовой, продолжался в гостиной, и, кроме того, у стен стояло еще несколько столиков, каждый накрыт для
четверых. Холодный огонь электрических лампочек был предусмотрительно смягчен розетками из бумаги красного и оранжевого цвета, от этого теплее блестело стекло и серебро
на столе, а лица людей казались мягче, моложе. Прислуживали два старика лакея во фраках и горбоносая, похожая
на цыганку горничная. Елена Прозорова, стоя
на стуле, весело командовала...
Шли они быстро и все
четверо нелепо наклонясь вперед, точно телегу везли; усатый сипло покрикивал
на них...
— Наивно не верить. Вы, вероятно, притворяетесь, фальшивите. А представьте, что среди солдат, которых офицер ведет
на врага,
четверо были выпороты этим офицером в 907 году. И почти в любой роте возможны родственники мужиков или рабочих, выпоротых или расстрелянных в годы революции.
В другой раз он попал
на дело, удивившее его своей анекдотической дикостью.
На скамье подсудимых сидели
четверо мужиков среднего возраста и носатая старуха с маленькими глазами, провалившимися глубоко в тряпичное лицо. Люди эти обвинялись в убийстве женщины, признанной ими ведьмой.
— Ну, чего там долго!
Четверо суток
на пароходе. Катнем по Волге, Каме, Белой, — там,
на Белой, места такой красоты — ахнешь, Клариса Яковлевна, сто раз ахнешь. — Он выпрямился во весь свой огромный рост и возбужденно протрубил...
Четверо крупных людей умеренно пьют пиво, окутывая друг друга дымом сигар; они беседуют спокойно, должно быть, решили все спорные вопросы. У окна два старика, похожие друг
на друга более, чем братья, безмолвно играют в карты. Люди здесь угловаты соответственно пейзажу. Улыбаясь, обнажают очень белые зубы, но улыбка почти не изменяет солидно застывшие лица.
Самгин привычно отметил, что зрители делятся
на три группы: одни возмущены и напуганы, другие чем-то довольны, злорадствуют, большинство осторожно молчит и уже многие поспешно отходят прочь, — приехала полиция: маленький пристав, остроносый, с черными усами
на желтом нездоровом лице, двое околоточных и штатский — толстый, в круглых очках, в котелке; скакали
четверо конных полицейских, ехали еще два экипажа, и пристав уже покрикивал, расталкивая зрителей...
Сквозь ледяной узор
на окне видно было, что
на мостовой лежали, вытянув ружья,
четверо, похожие
на огромных стерлядей.
Из окна конторы высунулось бледное, чернобородое лицо Захария и исчезло; из-за угла вышли
четверо мужиков, двое не торопясь сняли картузы, третий — высокий, усатый — только прикоснулся пальцем к соломенной шляпе, нахлобученной
на лицо, а четвертый — лысый, бородатый — счастливо улыбаясь, сказал звонко...
Кричали ура
четверым монголам, одетым в парчу, идольски неподвижным; сидя в ландо, они косенькими глазками смотрели друг
на друга; один из них, с вывороченными ноздрями, с незакрытым ртом, белозубый, улыбался мертвой улыбкой, желтое лицо его казалось медным.
Четверо пошли прочь, а парень прислонился к стене рядом с Климом и задумчиво сказал, сложив руки
на груди...
Минуты две
четверо в комнате молчали, прислушиваясь к спору
на террасе, пятый, Макаров, бесстыдно спал в углу,
на низенькой тахте. Лидия и Алина сидели рядом, плечо к плечу, Лидия наклонила голову, лица ее не было видно, подруга что-то шептала ей в ухо. Варавка, прикрыв глаза, курил сигару.
—
Четверых не повезет, — сказал кто-то; несколько человек сразу толкнули сани, лошадь вздернула голову, а передние ноги ее так подогнулись, точно и она хотела встать
на колени.
Да только какой у нас, окромя фабрики, заработок; там полы вымоет, там в огороде выполет, там баньку вытопит, да с ребеночком-то
на руках и взвоет; а
четверо прочих тут же по улице в рубашонках бегают.
Мы в крошечной каюте сидели чуть не
на коленях друг у друга, а всего шесть человек,
четверо остались наверху.
Одно неудобно: у нас много людей. У троих
четверо слуг. Довольно было бы и одного, а то они мешают друг другу и ленятся. «У них уж завелась лакейская, — говорит справедливо князь Оболенский, — а это хуже всего. Их не добудишься, не дозовешься, ленятся, спят, надеясь один
на другого; курят наши сигары».
Я отвык в три месяца от моря и с большим неудовольствием смотрю, как все стали по местам, как
четверо рулевых будто приросли к штурвалу, ухватясь за рукоятки колеса, как матросы полезли
на марсы и как фрегат распустил крылья, а дед начал странствовать с юта к карте и обратно.
Утром мы все
четверо просыпались в одно мгновение, ровно в восемь часов, от пушечного выстрела с «Экселента», другого английского корабля, стоявшего
на мертвых якорях, то есть неподвижно, в нескольких саженях от нас.
Потом сели за стол, уже не по-прежнему, а все вместе,
на европейский лад, то есть все
четверо полномочных, потом Тамея да нас семь человек.
На ночь нас развели по разным комнатам. Но как особых комнат было только три, и в каждой по одной постели, то пришлось по одной постели
на двоих. Но постели таковы, что
на них могли бы лечь и
четверо.
На другой день, часу в восьмом, Ферстфельд явился за нами в кабриолете,
на паре прекрасных лошадей.
Жители между тем собирались вдали толпой;
четверо из них, и, между прочим, один старик, с длинным посохом, сели рядом
на траве и, кажется, готовились к церемониальной встрече, к речам, приветствиям или чему-нибудь подобному.
Поговорив немного с хозяином и помолчав с хозяйкой, мы объявили, что хотим гулять. Сейчас явилась опять толпа проводников и другая с верховыми лошадьми.
На одной площадке, под большим деревом, мы видели много этих лошадей. Трое или
четверо наших сели
на лошадей и скрылись с проводниками.
В этой камере больных было
четверо.
На вопрос англичанина, почему больных не соединяют в одну камеру, смотритель отвечал, что они сами не желают. Больные же эти не заразные, и фельдшер наблюдает за ними и оказывает пособие.
Еще помню, как из сих
четверых продала матушка одну, кухарку Афимью, хромую и пожилую, за шестьдесят рублей ассигнациями, а
на место ее наняла вольную.
Двое из них были тоже в немецком платье и оттого-то, может быть, грязнее и непригляднее
на вид, чем остальные
четверо.
Он выскочил и стал навстречу летящим камням, чтобы загородить собою мальчика за канавкой. Трое или
четверо на минутку унялись.
Старец уселся
на кожаный красного дерева диванчик, очень старинной постройки, а гостей, кроме обоих иеромонахов, поместил у противоположной стены, всех
четверых рядышком,
на четырех красного дерева обитых черною сильно протершеюся кожей стульях.
Прислуга же была у нас вся крепостная,
четверо человек, все купленные
на имя знакомого нам помещика.
Все, и хозяин и гости, расположились во второй комнате старца, в которой стояла постель его, комнате, как и было указано прежде, весьма тесной, так что все
четверо (кроме Порфирия-послушника, пребывавшего стоя) едва разместились вокруг кресел старца
на принесенных из первой комнаты стульях.
Тогда Захаров объяснил ему, зачем он приехал. Дерсу тотчас стал собираться. Переночевали они в Анучине и наутро отправились обратно. 13 июня я закончил свои работы и распрощался с Хабаровском.
На станции Ипполитовка Захаров и Дерсу прожили
четверо суток, затем по моей телеграмме вышли к поезду и сели в наш вагон.
Расстояние, которое по морю
на лодке можно проехать в полдня, пешком по берегу едва ли удастся пройти и в
четверо суток.
Чем дальше, тем труднее становилось идти. Поэтому я решил оставить мулов
на биваке и назавтра продолжать путь с котомками. Мы рассчитывали в два дня достигнуть водораздела, однако этот переход отнял у нас
четверо суток. В довершение всего погода испортилась — пошли дожди.
На этом участке в Нахтоху впадают следующие реки: с левой стороны — Бия и Локтоляги с перевалами
на одну из прибрежных рек — Эхе. Из выдающихся горных вершин тут можно подниматься только до реки Малу-Сагды.
На подъем против воды нужно
четверо суток, а
на сплав по течению — один день. Янсели сказал, что по реке Нахтоху идет кета, морская мальма и горбуша. Главная масса кеты направляется по реке Локтоляги, мальма поднимается до порогов реки Дагды, а горбуша — до реки Нунгини.
Тут мы нашли брошенные инородческие юрты и старые развалившиеся летники. Дерсу мне сообщил, что раньше
на реке Ното жили удэгейцы (
четверо мужчин и две женщины с тремя детьми), но китайцы вытеснили их
на реку Ваку. В настоящее время по всей долине Ното охотничают и соболюют одни манзы.
Юрко ел за
четверых; Адриан ему не уступал; дочери его чинились; разговор
на немецком языке час от часу делался шумнее.
—
На колени! — сказал Огарев, — и поблагодарим за то, что мы все
четверо вместе!
Детей у него было
четверо и всё сыновья — дядя любил мудреные имена, и потому сыновья назывались: Ревокат, Феогност, Селевк и Помпей — были тоже придавлены и испуганы, по крайней мере, в присутствии отца, у которого
на лице, казалось, было написано: «А вот я тебя сейчас прокляну!» Когда я зазнал их, это были уже взрослые юноши, из которых двое посещали университет, а остальные кончали гимназию.
В одной из этих каморок
четверо грабителей во время дележа крупной добычи задушили своего товарища, чтобы завладеть его долей… Здесь же,
на чердаке, были найдены трубочистом две отрубленные ноги в сапогах.
На Сухаревке жулью в одиночку делать нечего. А сколько сортов всякого жулья! Взять хоть «играющих»: во всяком удобном уголку садятся прямо
на мостовую трое-четверо и открывают игру в три карты — две черные, одна красная. Надо угадать красную. Или игра в ремешок: свертывается кольцом ремешок, и надо гвоздем попасть так, чтобы гвоздь остался в ремешке. Но никогда никто не угадает красной, и никогда гвоздь не остается в ремне. Ловкость рук поразительная.
Все
четверо начинают гонять пугливого иноходца
на корде, но он постоянно срывает и затягивает повод. Кончается это представление тем, что иноходец останавливается, храпит и затягивает шею до того, что из ноздрей показывается кровь.
Дед стоял, выставив ногу вперед, как мужик с рогатиной
на картине «Медвежья охота»; когда бабушка подбегала к нему, он молча толкал ее локтем и ногою. Все
четверо стояли, страшно приготовившись; над ними
на стене горел фонарь, нехорошо, судорожно освещая их головы; я смотрел
на всё это с лестницы чердака, и мне хотелось увести бабушку вверх.